Пожар естественен для природы и вреден для цивилизации
Кремль очень любит предлагать помощь в беде разным странам. Осенью прошлого года Россия предлагала помощь в тушении пожаров в Калифорнии.
В контекстеКлимат: «Отсюда до озера Байкал все сгорело» На юге Сибири леса были разорены огнем в течение десяти лет, явление усугубляется засухой. Несмотря на инвестиции волонтеров, это экологическая катастрофа, экономике и здоровью.
В мае 2016 мы предложили помощь Канаде, в 2017-м — Португалии, и эфир был забит сюжетами об уникальных характеристиках самолетов российских спасателей, способных «точечно сбросить на очаг лесного пожара 12 тонн воды». В этом июле Владимир Путин вызвался помочь с пожарами Греции.
К этому моменту в Сибири сгорела территория, равная Бельгии, причем пожары не тушили вовсе.
Уникальные самолеты с удивительными характеристиками вовсю летали только на экране телевизора и в речах политиков. Депутат Госдумы Алексей Журавлев объяснил пожары применением против России климатического оружия, а депутат Николай Валуев, который как раз занимает пост зампредседателя комитета Госдумы по экологии, выразил подозрение, что к пожарам в Сибири причастна оппозиция.
«Из-за рубежа сегодня легко воздействовать: лазерные лучи — и заполыхает любой лес», — заявил Владимир Жириновский.
Не тушили пожары по очень простой причине. После страшных пожаров 2010 года в Европейской части России, которые привели к смогу и чудовищному скачку смертности в столице, чиновники задумались о том, как избежать ответственности за горящий лес.
В итоге Минприроды в июле 2014 года утвердило новые правила тушения пожаров. Правила вводили понятие «зоны контроля», внутри которой пожары тушить просто не надо.
«Зона контроля» — пожар, который не угрожает населенным пунктам или при котором затраты на тушение пожара больше, чем вред от него.
В условиях российской клептократии эта вполне здравая идея стала способом полного избавления от ответственности. Оказалось в результате, что Сибирь горит, дышать нечем, а тушить незачем.
«Зона контроля» — это мудрый принцип, который можно распространить и дальше. В больницах можно ввести понятие «болезней контроля» — болезней, которые не надо лечить. В школах можно ввести понятие «предметов контроля», которые не надо преподавать.
Полиции можно объяснить, что есть «законы контроля», которые не обязательно соблюдать — ну это они и так знают.
После того как над Сибирью повис дымный колпак, накрывший города так же, как смог Москву в 2010 г., российские власти заделались экофундаменталистами и начали объяснять, что пожары — это естественно. Это, мол, механизм обновления лесов, и тушить их даже вредно.
Это их утверждение, собственно, и является главным поводом для этой статьи, потому что оно есть совершеннейшая правда. Пожар — естественен для природы. Но вреден для цивилизации.
Не все естественное — полезно. Естественна ли малярия? Да. Полезна ли человеку? Нет.
Естественны ли скорпионы и тарантулы? Да. Значит ли это, что человек должен заботиться о поддержании естественного биогеоценоза с тарантулами, скорпионами, малярией, шигеллезом и пр.? Нет.
Естественен ли пожар? Да. Леса на планете Земля горели задолго до появления на ней человека. Наши предки не научились бы использовать огонь, если бы не видели горящих лесов. Пожар, уничтожающий старый, ослабленный, заваленный буреломом лес, является естественным механизмом обновления лесов.
В Южной Африке и Австралии существует множество деревьев, например, из рода банксии (Banksia), шишки которых раскрываются только после пожара. В Средиземноморье так поступает алеппская сосна, Pinus halepensis.
Пожары являются настолько естественным феноменом, что огонь и механизмы приспособления к нему играют огромную роль в эволюции леса, особенно в жарком и засушливом климате.
Секвойи обзаводятся чрезвычайно мощными стволами с несколькими слоями изоляции, чтобы пережить пожар. Гладкие стволы с мощной противопожарной «изоляцией» и крона, уходящая высоко в небо; виды деревьев, которые специально роняют засохшие сучья, специальные почки, закрытые корой, ризомы, лигнотуберы — это все бесчисленное количество приспособлений, с помощью которых секвойи, банксии или новогвинейская императа переживают пожары.
Для таких растений, приспособленных к пожарам, существует специальное название — пирофиты. А есть еще и активные пирофиты, вроде эвкалиптов, которых эволюция научила плескать в костер бензинчиком: эвкалипт специально вырабатывает легковоспламеняющиеся масла, чтобы пожар уничтожил вокруг его конкурентов. Эвкалипт — это, считайте, дерево-поджигатель.
Естественнен ли пожар? Да. Полезен ли для человека? Нет. Дым от костра (и от пожара) — это одна из самых канцерогенных субстанций на свете. Даже если не сгорите в огне, вы надышитесь черт знает чего.
Это различие между тем, что «естественно», и тем, что «полезно для человека», в прошлом году на своей шкуре испытала Калифорния, чьи помешанные на экологии власти сознательно мешали чистке лесов, сохраняя тем самым их «естественный облик».
Результат: 103 трупа, включая 97 гражданских и 6 пожарных, 22 тыс. сгоревших домов и 766 тыс. сгоревших гектаров леса.
По сути, власти Калифорнии, по другим соображениям, нежели российские чиновники, тоже ввели понятие «зон контроля». Чудесных замечательных мест, где все должно идти так, как оно естественно идет в природе.
Современные экофундаменталисты призывают человечество отказаться от прогресса и жить «в гармонии с природой».
Нетрудно, однако, заметить, что человечество, живущее в гармонии с природой, этим самым дымом дышало еще до своего образования как биологический вид. Все наши прапрабабушки и прапрадедушки, жившие в избах, которые топились по-черному, все эти дворцовые камины, походные армейские костры, очаги, на которых в полной гармонии с природой жарили барана, —
все это было совокупным источником дряни, до которой близко недотянет ни один современный немецкий химзавод. Лучше жить возле Людвигсхаффена, чем в черной избе.
И леса в это время тоже горели будь здоров. Представляете, как горела где-нибудь в XI в. Англия, когда ее, по выражению хрониста, «белка могла пересечь, не спускаясь на землю»?
При подсечно-огневом земледелии — главном и единственном методе земледелия для племен, «живущих в гармонии с природой», — леса горели очень бойко.
Лучше они горели только в Австралии около 40 тыс. лет назад, когда в нее пришли первые люди. Тогда Австралия была принципиально другой экосистемой: в ней водились разные крупные звери (мегафауна), было больше лесов, и, как следствие, была несколько больше влажность.
Предки нынешних австралийских аборигенов сообразили, что на зверей проще всего охотиться, поджигая прекрасно горящие австралийские леса. И с костром возиться не надо. Всего за тысячу лет пришельцы уничтожили австралийскую мегафауну, а заодно и изменили экосистему.
Итак: человечество поджигало, горело и нюхало подожженное тысячи лет.
Современный придурок, бросающий окурок на обочину дороги, — просто дитя малое по сравнению с австралийским аборигеном, живущим в мифической «гармонии с природой».
Миф о том, что человек жил в гармонии с природой, именно что и является мифом. Это касалось и тех случаев, когда наши предки жили в лесах и с лесами взаимодействовали.
Возьмем, к примеру, американских индейцев. Когда первые белые пришли в нынешний Мэриленд и Каролину, они были потрясены состоянием тамошних лесов. Это были очень здоровые леса, с огромными соснами (Pínus palústris), стволы которых, казалось, подпирали небосвод, с минимальным количеством бурелома и подлеска.
В принципе, этот лес представлял собой тысячеполосное шоссе, по которому было легко перемещаться даже без троп.
Переселенцы было решили, что леса так растут сами, но быстро выяснилось, что этот лес был продуктом взаимодействия с человеком. Дело в том, что Pinus Palustris (longleaf pine) — это как раз типичный пирофит, с толстой корой, устроенной как противопожарная изоляция, и несильные пожары не только не убивают дерево, но, наоборот, помогают ему, уничтожая его более тонкокожих конкурентов.
Индейцы попросту выжигали подлесок небольшими контролируемыми пожарами. Они были охотники и собиратели, и для них быстрота перемещения по лесу была важным фактором.
Фактически они превращали лес в парк, где было проще охотиться.
Индеец, по сути, жил в симбиозе с длиннохвойной сосной. Он превратил весь лес в сад, а сосну — в садовое дерево.
В контекстеГрета Тунберг: когда экология предпочитает культ возмущения научному подходу Большинство людей, ставших жертвами злоупотребления жесткими ограничениями, где катастрофические углеродные балансы псевдомудрых решений, таких как ветряные турбины, тщательно скрываются, не осознают, что целью многих паникерских выступлений является просто оправдание диктатуры.
Можно, впрочем, не забираться в Америку, а просто посмотреть на русскую деревню XIX в. Лес вокруг этой деревни был в совершенно другом состоянии, чем сейчас.
Почему? Именно потому, что человек в нем нуждался для жизни. Он топил дровами и на дровах готовил еду и тащил из леса всякую падалицу, сушняк, бурелом, тем самым действуя как чистильщик.
Лес вокруг деревни стоял чистый и горел, как следствие, значительно реже.
Для грязного, непроходимого леса в русском языке была масса особых названий — чаща, чащоба, дебри, глушь, густолесье, тайбола (густой лес, проходимый только зимой).
Теперь весь этот сушняк и бурелом никому не нужен. Лес стоит в своем естественном состоянии и представляет собой огромный потенциальный костер.
Взглянем сверху на современную европейскую страну — Германию или Швейцарию. Вы увидите много лесов, но все они будут посажены с умом. В Швейцарии, например, вы увидите леса на горных склонах и по берегам рек. Эти леса укрепляют склоны и не позволяют происходить оползням. В долинах же вы увидите небольшие рощи, окруженные со всех сторон полями.
Так же, как и в случае симбиоза индейца и Pinus Palustris, нынешний европейский пейзаж — это пейзаж, удобный для человека и сделанный под человека.
Лес, особенно возле жилья, занимает ограниченную площадь. Если он загорится, ущерб не будет неимоверно большим.
В России нет ни того, ни другого, ни третьего. В России население не занимается, как американские индейцы, собирательством и охотой, да и елка — не Pinus Palustris.
Тайга в Сибири занимает миллионы гектаров. Сушняк возле поселков не заготавливают — топят все чаще газом или углем. Населить сельскую местность в количестве достаточном, чтобы превратить леса в природные парки, — мы не можем.
Остаются только «зоны контроля» — то есть, собственно, признание того, что те самые огромные российские пространства, которыми так гордятся патриоты, никак не используются и представляют собой дополнительные транзакционные издержки для экономики и угрозу для здоровья человека.
На территории цивилизованной страны леса не должны находиться в «естественном» состоянии. Это опасно для населения. Это так же опасно, как «естественное» наличие в данной местности шигеллеза и малярии.
Это, кстати, в последнее время поняли в США — в стране, где тоже есть огромные леса. Там во многих штатах переходят к практике прореживания лесов, в том числе и небольшими низовыми пожарами.
История с пожарами лесов, которые возникают что в Калифорнии, что в Сибири, когда человек по каким-то соображениям перестает вмешиваться в естественный цикл природного бытия, иллюстрирует одну очень простую максиму.
Не все естественное — полезно.
Человека должна окружать удобная, приятная, здоровая экосистема.
Но эта экосистема должна быть не лес, а парк.
Не чаща, а сад.
Это должна быть искусственно созданная экосистема. В том числе и особенно вокруг крупных городов в Сибири.
* * *
Юлия Латынина
«Новая газета»