Заметить очевидное
Рождество в Восточной Европе (Прага). (Фото: «Nautilus»)
Рождество традиционно считается временем радости, веселья и мира на земле. Но не в этом году — по крайней мере, не в маленьком немецком городке Эрбах.
Там выродки разрушили живой рождественский вертеп, подвергли пыткам двух ослов, разгромили и разграбили рождественскую ярмарку, а затем отправились крушить и справлять нужду в соседней протестантской церкви. Вот уж поистине «благая весть».
В контекстеПришли, чтобы остаться: джихад обосновался в Европе Мусульманские кварталы представляются итальянцам территориями, которые больше не принадлежат Италии: из-за леса вывесок на фасадах, одежды, уличных торговцев, арабских надписей в витринах, а на улице громко слышна арабская речь.
Центру Брюсселя тоже не повезло: из вертепа выломали и украли голову младенца Иисуса. Та же участь постигла ещё одного Иисуса в Амьене, во Франции. Оргстекло разбили, голову младенца снесли, другие фигуры повредили.
Озадаченный председатель районного комитета сообщил радиостанции, что «вертеп стоит здесь уже около 30 лет, и ничего подобного прежде не случалось».
Это бессмысленное разрушение направлено не только против декораций — символического воплощения самой христианской истории, — и не только против случайно оказавшихся под рукой ослов.
Плотно заполненные рождественские рынки, одни из самых наглядных символов христианства и западной праздничной культуры, стали мишенью для массовых убийств.
После ряда громких атак и предотвращённых попыток насилия полицейские патрули, усиленные меры безопасности и физические заграждения стали привычной частью фестивальных пейзажей. Гражданам наглядно напоминают: постоянная угроза террора — непропорционально исламского — никуда не делась.
Именно теракт 2016 года в Берлине, когда грузовик въехал в рождественский рынок, стал первой успешной крупномасштабной атакой такого рода в Европе и привёл к повсеместному введению запретов на движение транспорта и установке бетонных столбов — не говоря уже о дополнительной вооружённой и штатской полиции, досмотровых зонах, камерах наблюдения, проверках сумок и росте частной охраны. Серия атак по всей Европе в 2017 году, включая «наезды враждебных транспортных средств», мало кого успокоила.
Публичное празднование Рождества в Европе внезапно потребовало антитеррористических мер. Более того, угроза оказалась внутренней.
Предоставленная самой себе, она лишь усилилась. За последние три года расходы на обеспечение безопасности публичных мероприятий в Германии выросли в среднем на 44 процента — скачок, вызванный резким ужесточением требований. Многие рынки теперь напоминают укреплённые зоны, а неподъёмная стоимость охраны привела к отмене некоторых мероприятий.
В контекстеТеррор теперь преследует рождественские ярмарки Германии Власти, а также значительная часть политической и медийной элиты пытаются преуменьшить масштаб и смысл этой угрозы. Любой, кто поднимает этот вопрос, рискует быть заклеймённым как ультраправый «исламофоб». Как показывают неудачные попытки «проверить факты» и успокоить общественные страхи, отрицание стало излюбленной реакцией.
Франция тоже залила проблему деньгами и отменила традиционные новогодние празднования из-за «очень высокого» уровня террористической угрозы. Примечательно, что в более восточных странах Европы — таких как Венгрия и Польша — уровень угрозы значительно ниже.
В Британии сезон бетонных столбов наступил окончательно и бесповоротно. Трафальгарская площадь — с лондонской рождественской ёлкой и сияющими торговыми рядами — выглядит как военная зона: ограждения, полицейские фургоны, блокпосты.
Укрепления вокруг «Зимней сказки» могли бы вызвать зависть у графа Монте-Кристо.
Особенно режет глаз, когда эти оборонительные сооружения маскируют под нечто безобидное или даже декоративное — клумбу, скамейку или устройство «для регулирования потоков людей».
Нередко муниципалитеты украшают новую инфраструктуру, повязывая на квадратные бетонные столбы красные банты, чтобы те напоминали гигантские рождественские подарки.
Эта вялая попытка изобразить праздничное настроение находится в полном диссонансе с суровой символикой бетонного блока. Трудно найти более точную иллюстрацию когнитивного диссонанса современной жизни.
Новейшее достижение — Бирмингем, где к Рождеству установили новые столбы «для защиты от враждебных транспортных средств». Городской совет даже выпустил восторженное видео с объявлением этих мер.
Музыкальное сопровождение до смешного неуместно: оно больше подошло бы реалити-шоу о похудении из нулевых, чем ролику о джихадистах, давящих людей на рождественском рынке.
В контекстеТого Парижа больше нет Записанный заранее концерт с тщательно отобранной публикой - лишь последний симптом. Политика открытых дверей во Франции имела последствия. Некогда величественные Елисейские поля останутся полузаброшенными в эту ночь. Как и вся Франция.
Но немногие желающие отметить Рождество горят желанием входить в карманный Алькатрас ради кружки глинтвейна и пряника. Да, такие меры могут дать краткосрочное облегчение, но никакого подлинного «чувства безопасности» они не создают.
Напротив, они говорят о глубокой утрате уверенности в современной мультикультурной Британии. Мы должны иметь возможность собираться свободно и без страха — как всегда и делали.
Язык совета при этом тоже туманен. «Враждебные» автомобили, фургоны и грузовики — это что, одушевлённые существа? Они ведь не радикализуются сами по себе.
Всё та же старая история: танцы вокруг темы из опасения быть обвинёнными в преступлении под названием «заметить очевидное».
Мы сталкиваемся не только с опасностью — нам ещё и запрещено называть её источник.
Нас заставляют принимать ненормальное за норму, чтобы утверждённый государством нарратив гипер-разнообразного городского рая не начал трещать по швам.
Подготовка к терактам — это всего лишь «неотъемлемая часть жизни в большом городе», как однажды выразился мэр Лондона.
Рождество — неотъемлемая, радостная часть нашей истории.
Диккенс называл его «единственным временем в длинном календаре года, когда мужчины и женщины, по всеобщему согласию, открывают свои запертые сердца».
Но если мы можем сохранить свои вековые традиции лишь ценой уродливых бетонных барьеров, полицейских патрулей и откровенного газлайтинга общества, значит, что-то пошло очень и очень не так.
* * *
Кларисса Хард
— академик и писатель, живёт в Оксфорде.
«The Spectactor»
Перевод: «Nautilus» / OpenAI