Кипрская линия разделения становится все более заметной
Военных баз НАТО на Кипре и без Израиля хватает. (Фото: «Nautilus»)
На фоне новостей о военных соглашениях, достигнутых между Государством Израиль и Республикой Кипр, а также о растущем израильском военном присутствии в портах, на аэродромах и в совместных учениях с армией Кипра, президент непризнанной Турецкой Республики Северного Кипра Эрсин Татар обвинил Израиль в совершении «опасной ошибки».
В контекстеОсманское предупреждение Айя-София стала символом того, что ради своих интересов власти Турции готовы пересмотреть документ любой давности. Сейчас речь идет о здании в центре Стамбула, а завтра – об островах в Эгейском море, Кипре, Сирии и даже проливах Босфор и Дарданеллы.
По словам Татара, присутствие израильского оружия и военной инфраструктуры в районе, находящемся под контролем Республики Кипр, воспринимается как угроза не только Северному Кипру, но и самой Турции.
Публично высказывая обеспокоенность, Эрсин Татар в то же время решительно отверг слухи о возможном присутствии на территории Северного Кипра иранских сил или прокси-группировок ИРИ вроде ХАМАС или «Хезболлы».
Однако, по мнению аналитиков, формулировка заявлений Татара и риторика самого президента Реджепа Тайипа Эрдогана напоминают не столько дипломатические ноты протеста, сколько завуалированное и достаточно грозное предупреждение.
Турция, переживающая период экономической нестабильности, но сохранившая в регионе внушительные военные ресурсы, ясно дает понять:
ее влияние на турецкой половине Кипра — это не тема международного признания, а вопрос военной силы и политической воли.
Фон событий вокруг Кипра особенно тревожен в свете тесного сближения Реджепа Тайипа Эрдогана с президентом Дональдом Трампом, который после возвращения в Белый дом проводит курс на переформатирование внешней политики США в духе одностороннего прагматизма.
И в этом плане Турция и США, ранее расходившиеся по вопросам Сирии, курдской автономии, ликвидации российских комплексов С-400 и НАТО, неожиданно сблизились.
В риторике американского президента Эрдоган все чаще представляется не как проблемный партнер, а как необходимая и крайне важная фигура для сдерживания Ирана и России в южных коридорах НАТО.
В контекстеФол последней надежды Кто победит в Стамбуле, тот победит в Турции, гласит старая поговорка. Эрдогану это хорошо известно, ведь в середине 1990-х годов он сам стал мэром этого мегаполиса. Но теперь опрос за опросом показывают, что Имамоглу опережает президента на 10%.
Параллельно с официальными заявлениями кипрских турок на севере Никосии тысячи граждан вышли на улицы. Протесты, организованные левыми профсоюзами и студенческими движениями, направлены не столько против Израиля, сколько против самой Турции.
Демонстранты обвиняют Анкару в попытке навязать светскому обществу политический ислам, используя для этого систему образования и культуру, меняя идентичность поколения.
По сути, кипрская линия разделения становится все более заметной не только в физическом, но и в идеологическом смысле.
Тем временем Израиль закрепляется в инфраструктуре на юге острова Кипр, одновременно развивая сотрудничество в рамках нового стратегического партнерства, охватывающего безопасность, энергетику и разведку, с Францией, Великобританией и даже с Индией.
На Кипре уже действуют две британские военные базы. Теперь же, по словам Эрсина Татара, помимо британцев, американцев, французов и даже индийских кораблей, в регионе все активнее проявляет себя Израиль.
Столь мощное сосредоточение сил вызывает у Анкары не просто обеспокоенность, а подозрение: речь может идти не о стандартном военном сотрудничестве, а о создании некоего регионального альянса, острием направленного против Турции.
В контекстеУгрозы Эрдогана опасны для самого существования Греции Если Анкара от слов перейдет к делу, то все понимают, что НАТО, как и в 1974 году, во время конфликта Турции и Греции вокруг Кипра, опять ничего не сможет сделать. При возросшей агрессивности турок ситуация для Греции крайне опасная.
Исторически Турция считает Кипр зоной своих жизненных интересов. Вторжение в 1974 году, раздел острова, десятилетия непризнания Северного Кипра и попытки его полной интеграции в состав Турции — все это часть стратегии удержания региона под контролем.
И любая попытка изменить баланс сил, тем более в пользу Израиля, отношения с которым остаются напряженными, воспринимается в Анкаре как прямой вызов.
На первый взгляд, речь идет об опасениях из-за размещения оружия. На деле же Израиль и Турция борются за влияние в Восточном Средиземноморье
— регионе, богатом газом, пересеченном энергетическими маршрутами и потенциально способном перераспределить политические потоки в Европе и Азии. Сюда же вплетаются интересы Египта, Ливана, Греции и Италии.
Турция, оказавшаяся вне «Форума по газу Восточного Средиземноморья», рассматривает усиление Израиля как угрозу собственной энергетической автономии и политическому престижу.
Таким образом, заявления Татара — это не рутинная дипломатическая риторика, а тонкий политический сигнал о готовности Турции реагировать силой, если Израиль или его партнеры пересекут, с точки зрения Анкары, красные линии.
Пока эта позиция выражается на словах, но при нынешней взрывоопасности Ближнего Востока и отсутствии механизмов международного контроля за действиями локальных держав любое неверное движение может стать бикфордовым шнуром к вспышке нового регионального конфликта.
* * *
Эльнур Эминоглу
«Haqqin»