Ответный удар аятолл
Афганистан такое количество беженцев принять не сможет. (Фото: «Haqqin»)
Иран рассматривает возможность направить сотни тысяч афганских беженцев через свои западные границы с Ираком и Турцией.
В контекстеЕсли суммировать… В Иране и у его прокси легкая паника и замешательство: аятолла Хаменеи срочно собрал своих главных головорезов, чтобы придумать, как окончательно извести Израиль. Место заседания на всякий случай не сообщают: а вдруг прилетит.
Иран нарвался на возвращение санкций, иными словами, на полном ходу врезался в snapback!
Прекрасное, технологичное словечко, словно название новой функции на айфоне: щелчок пальца международной антииранской коалиции - и целая страна, целая нация, целый клубок ядерных амбиций и геополитических обид отбрасываются назад.
После этого осталось дождаться ответа Тегерана, этого гигантского политического муравейника, где все и всегда в лихорадочном политическом движении, где ежечасно возникают и умирают самые невообразимые политические коалиции и самые шокирующие политические идеи.
С одной стороны, парламент, этот клубок из бородатых пророков и пламенных риторов, которые уже кричат с трибун, требуя выбросить на свалку истории и МАГАТЭ, и этот дурацкий Договор о нераспространении! Зачем он им, этот клочок бумаги, когда у них за спиной мандат небес и щит шиизма?
А с другой — президент Пезешкиан, этот человек с лицом уставшего бухгалтера, застрявший между молотом аятолл и наковальней Запада.
Он и его команда в правительстве шепчутся в коридорах власти, опасливо оглядываясь на дверь, за которой сидит настоящая власть, — Высший совет по национальной безопасности, эти кардиналы иранской теократии, чьи решения становятся законом после одобрительного кивка верховного лидера Али Хаменеи, чья борода нависает над регионом как дамоклов меч.
В контекстеЛиван: число погибших от взрывов пейджеров и раций возросло до 37 Иран нашел реакцию международного сообщества недостаточно жесткой и обвинил Израиль в «массовых убийствах». Президент Исламской республики Масуд Пезешкиан заявил в среду, что взрывы пейджеров в Ливане являются «позором», лежащим на западных странах…
И Тегеран ответил. Неожиданно, с огоньком. Причем последовавший после возобновления санкций отзыв иранских послов из Лондона, Парижа и Берлина был, как теперь выясняется, даже не серьезной демонстрацией, а так, преддверием на нечто более серьезное.
Ответом на snapback стала иранская «стратегия многостороннего наступления», причем сразу на нескольких направлениях:
от расширения ракетной программы и укрепления противовоздушной обороны до приостановки сотрудничества с инспекторами ООН по оружию и блокирование 18 октября создания комитета ООН по надзору за применением вновь введенных санкций.
А еще в арсенале этой стратегии - сотни тысяч афганских беженцев, которых планируется направить к западным рубежам, в сторону Турции и Ирака. Это уже не смутный слух, не глухая угроза - такой план методично озвучивается через региональные СМИ, словно отрабатывается полигон для будущего психологического удара.
И это не спонтанная жестокость, а холодный, выверенный расчет. Страна, что на своих плечах вынесла бремя шести миллионов афганских беженцев, теперь методично избавляется от этого груза, превращая его в таран. Только в 2025 году на фоне глубочайшего экономического кризиса и израильских ударов обратно в Афганистан был отправлен один миллион человек.
Это не просто цифры; это — акт стратегического перенаправления отчаяния. И теперь, словно эхо турецких угроз с сирийскими беженцами, звучит иранское предупреждение: ваш санкционный щелчок обернется для вас же, антииранской коалиции, человеческим цунами, в котором вы захлебнетесь.
Афганистан такое количество беженцев принять не сможет, а потому сначала удар придется по государствам Центральной Азии, Ираку и Турции, и уж потом эта человеческая волна пойдет дальше, став головной болью Европы.
Итак, Иран занес над регионом «миграционный джихад» – сравнительно недавно появившееся оружие, страшное в своей простоте. Речь идет о направлении сотен тысяч, а возможно, и миллионов афганских беженцев через свои западные границы. Но способен ли он на это?
В контекстеТри парадокса и одна война Следует ли из этого, что Путин собирается защитить от американцев рахбара Хаменеи и его режим? Да, собирается. Но только на словах. Силами «Яндекса», МИДа и прочих мирных учреждений. Безо всяких поставок оружия и, тем более, отправки военных.
И во что ему обойдется эта атака безоружных? Ведь переброска сотен тысяч людей – это не спонтанный исход. Это военная операция, замаскированная под гуманитарную катастрофу. Потребуются колонны транспорта, организация временных лагерей, координация с криминальными сетями контрабандистов. Тегеран имеет колоссальный опыт в логистике прокси-войн от Ливана до Йемена. Теперь этот опыт будет применен к беззащитным мигрантам.
Финансовая стоимость этой демографической инженерии исчисляется сотнями миллионов долларов, но для режима, стоящего на краю, это цена выживания. А значит, вполне приемлемая. В конце концов несмотря на санкции, нефтяной экспорт Ирана демонстрировал поразительный рост, достигнув 1,566 миллиона баррелей в сутки в 2024 году благодаря «серой флотилии» и расчетам в юанях. А это показывает, что деньги на такое рукотворное демографическое землетрясение у Ирана пока еще есть.
Иран идет на этот шаг не от силы, а от глубокого экзистенциального отчаяния. Он готов к напряженности, потому что ему уже нечего терять.
Режим, переживший израильские удары по своим священным ядерным объектам и тотальные санкции, чувствует, что Запад хочет его задушить. В такой логике «миграционный джихад» – это асимметричный ответ того, кого загнали в угол. Это способ сказать: «Вы хотите уничтожить мою экономику? Я могу обрушить ваши политические системы».
В Тегеране холодно просчитали: боль, которую причинит этот поток Европе, перевесит ту боль, которую причинит он самому Ирану и его соседям. Они видят раскол в ЕС, рост правых популистов и понимают: один корабль с беженцами вызывает в Брюсселе больший хаос, чем десяток новых центрифуг в Натанзе.
А для консервативных фракций, для Корпуса стражей исламской революции такая жесткая, даже жестокая позиция – это способ сплотить население перед лицом внешнего врага. Это демонстрация силы и независимости: «Мы не просим пощады, мы диктуем условия ужасом».
Иранский режим, этот причудливый гибрид теократии и государственного прагматизма, решил, что его спасение не в новых раундах переговоров в роскошных отелях.
Его спасение в том, чтобы направить на Запад реку человеческого страдания. Ведь лучше уж потопить соседей и оппонентов в волне отчаяния, чем самому тихо уйти на дно.
* * *
Икрам Нур
«Haqqin»