И всё-таки он прав!
Советники говорили, что Дональд Трамп твердо решил выйти из Парижского договора по борьбе с климатическими изменениями.
Формулировку «Трамп решил» не стоит воспринимать буквально, поскольку у него семь пятниц на неделе. Поговорит в последнюю минуту с каким-то климатическим паникером и тут же передумает. Ан нет: 1 июня он объявил, что Америка выходит из договора и присоединится к двум странам планеты, которые его не подписали с самого начала. Это Никарагуа и Сирия.
Я пришел к выводу, что Трамп делает почти все правильно. В том числе выходит из Парижа.
Активисты вне себя, Эл Гор, по слухам, повесил у себя на стене портрет фона Штауфенберга и на него молится, но народу все это до лампочки. В октябре прошлого года опрос Пью показал, что изменениями климата всерьез озабочены всего 36% американцев, большинству же на них начхать.
Так что если Трамп вышел из договора, то они в массе своей не пойдут на баррикады.
К тому же он обещал порвать с договором во время предвыборной кампании, а его все равно выбрали. Как высокомерно отмечал Обама, выборы имеют последствия.
Спросят: а как же Трамп выйдет из договора со всей планетой без разрешения Сената? А так же, как Обама в него вошел. Согласно Конституции, за заключаемый Америкой договор должны проголосовать две трети сенаторов.
Помнится, менты говорили в Союзе диссидентам, требовавшим, чтобы те соблюдали советскую Конституцию: «У вас Конституция, а у нас инструкция». Так же рассуждал и Обама. Он знал, что народные избранники никогда не подмахнут договор, требующий таких жертв от Америки, и решил обойтись без них. Обама объявил, что Парижский договор – это не договор, а executive agreement, то есть соглашение, заключаемое исполнительной властью — которой он руководил.
Это весьма эффективный подход, который экономит кучу времени и нервов.
Его недостаток в том, что он сильно облегчает задачу следующего президента, если тот вздумает такое соглашение расторгнуть.
К этому все и шло. В начале мая, например, в Бонне собрались делегации всех стран, кроме опять же Сирии и Никарагуа, чтобы обсудить вопрос о претворении в жизнь Парижского договора. В прошлом году США прислали на аналогичное мероприятие делегацию из 44 душ. Сейчас же приехали всего 7 человек, по большой части доставшиеся Трампу от Обамыча. Это был плохой признак для климатических активистов.
Какое-то время назад дискуссии на климатическую тему в Америке решительно изменились. Скептики, наконец, в основной массе признали, что глобальный разогрев-таки имеет место, и что человек-таки приложил к этому руку.
Другое дело, что с 1880 года температура Земли повысилась на какие-то 0,85 градуса по Цельсию, а с конца 1990-х планета больше не нагревается.
Споры теперь идут о том, как бороться с дальнейшим разогревом, если он будет.
Это зависит от того, насколько он будет велик. Активисты уверены, что это самая большая опасность, которая грозит человечеству, и готовы пожертвовать ради борьбы с нею рабочими местами, экономическим ростом и шашлыками, потому что мангалы выпускают парниковый газ.
Они приводят прогнозы умных компьютерных моделей – ну, таких же, как те, что уверенно предсказывали в ноябре победу Хиллари Клинтон.
Это к тому, что компьютерные модели не совсем надежны.
Синоптики не могут толком предсказать погоду больше, чем на три дня вперед, а тут речь идет о десятилетиях. Если не о столетиях. Скептики говорят, что если выброс в атмосферу углекислого газа в США вообще прекратится, то температура Земли опустится всего на две трети градуса по Цельсию.
А если свести до нуля выброс на всей планете, то к 2100 году температура Земли сократится меньше, чем на 0,4 градуса. Но такое сиротское сокращение обходилось бы Америке в огромную сумму.
По выкладкам фонда «Херитидж», в результате Парижского соглашения валовой продукт США к 2035 году потерял бы 2,5 триллиона долларов. Развитые страны подрядились в Париже отваливать развивающимся по 100 миллиардов долларов в год, то есть серьезно перераспределить богатство.
Америка обязалась платить 3 миллиарда в год, притом, среди прочих, Индии и даже Китаю, чья экономика скоро грозит сделаться первой в мире.
Я думаю, овчинка выделки не стоит.
* * *
Владимир Козловский
«Еврейский мир»