Фокстрот – символ тупика
Жаркие споры вокруг израильского фильма «Фокстрот» вспыхнули, когда он получил приз жюри на кинофестивале в Венеции и когда его еще никто не видел. Сегодня он уже в прокате, но не слышно дебатов. Права ли была министр культуры Мири Регев, осудившая создателей фильма? Действительно ли они подлаживались к европейским киноведам антиизраильской тематикой или им удалось снять умное, поэтичное кино, не имеющее отношения к политике?
Режиссер Шмулик Маоз – снайпер международных кинофестивалей. Бьет редко, но очень метко! Его первый фильм - «Ливан» в 2009 году получил в Венеции «Золотого льва». «Фокстрот» - второй фильм Маоза – в этом году удостоился на том же кинофоруме одной из главных наград - приза жюри. Можно не сомневаться в том, что в 2025 году третье творение режиссера получит там же приз за лучшую режиссуру или за вклад в развитие мирового кинематографа.
Помешать этому способно только полное погружение Венеции под воду или примирение Израиля с арабскими соседями, чреватое духовным опустошением израильского искусства.
В сентябре, во время триумфального показа в Венеции «Фокстрота», на родине режиссера громко звучали взаимоисключающие оценки фильма:
1) опять левые позорят Израиль за границей, расписывая преступления ЦАХАЛа;
2) появление на экране израильтян в солдатской форме вполне возможно не в политической агитке, а в философско-поэтической картине с общечеловеческой проблематикой – каковой является произведение Маоза.
Пылкость защитников обоих мнений объяснялась тем, что обе стороны в тот момент не видели фаворита венецианского жюри и на самом-то деле спорили о демарше министра культуры Мири Регев, которая тоже «Фокстрот» не смотрела, но осудила создание за государственный счет фильма, клевещущего на ЦАХАЛ.
Теперь «Фокстрот» уже прошел по израильским экранам. Как ни странно, дискуссий не слышно. На мой взгляд, дело не в том, что полемисты давно выдохлись. Просто наши правые, солидарные с Мири Регев, в большинстве своем, увы, не очень разбираются в тонкостях искусства, а шершавым языком плаката о фильме уже всё высказали.
«Интеллектуальность» левых – миф, придуманный ими самими, но, что касается «Фокстрота», знает кошка, чье мясо съела, и потому старается не визжать.
Тем не менее конкретный разговор об этом кино все-таки нужен.
К Мири Регев можно предъявить немало претензий. Но противна демагогия левых, обвиняющих ее в покушении на свободу творчества.
Наши леваки понимают под свободой творчества исключительно поливание грязью ЦАХАЛа и оправдание героической борьбы «оккупированного народа» против израильских стариков, женщин и детей. Искусство, «раскрывающее» эти темы, соответствует антиизраильской позиции западных стран и потому всячески там стимулируется.
Наши творцы это прекрасно знают, и их творческий процесс направлен в ту сторону, где светят признание и престижные награды, нередко имеющие солидный денежный эквивалент.
Вот и художественная интуиция Шмулика Маоза два раза точно подсказала ему, что в Венеции по достоинству оценят его фильмы о ЦАХАЛе.
Правы ли те, кто доказывает, что «Фокстрот» совершенно лишен идеологической подоплеки и может служить образцом искусства для искусства? Типа чистейшей прелести чистейший образец.
Да, за восемь лет, разделяющих два успеха Маоза в Венеции, режиссер учел эволюцию израильского левого искусства. Сегодня оно стесняется грубой декларативной плакатности. Помню, как в свое время пронизанный ненавистью к поселенцам и к ЦАХАЛу лживый спектакль «Хеврон» уже на премьерах в «Габиме» и Камерном шел с... английскими титрами, не скрывавшими того, что честолюбивые создатели этого пасквиля предназначают его прежде всего для «понимающих» европейских ценителей. Теперь Маоз, ранее в своем фильме «Ливан» показывавший ужасы затеянной Израилем войны прямо из танка, стал тоньше и изысканней! «Фокстрот» может ввести в заблуждение неискушенного зрителя «усложненностью» формы, которая слегка затушевывает содержание.
Режиссер (он же и сценарист) напускает туману - в полном смысле этого слова. Темп фильма замедлен, в нем много тягуче-длинных планов. К родителям солдата срочной службы (Йонатан Шираи) приходят официальные представители ЦАХАЛа, чтобы сообщить о несчастье. Эти военные лишены конкретных черт – какие-то мрачные тени из романтического или сюрреалистического театра.
Ничего не знаем мы и о родителях солдата. Мать (Сара Адлер), увидев зловещих вестников, медленно падает и долго лежит на кровати. Отец (Лиор Ашкенази) долго и медленно бродит по каким-то комнатам и коридорам, общается с какими-то людьми, оказывающимися его близкими родственниками.
Восприятие усложняется нарушенной хронологической последовательностью. Мы то оказываемся в ржавой времянке на каком-то окраинном шоссе, не сразу осознавая, что это «блок-пост» ЦАХАЛа, то возвращаемся в дом солдата, где царит траур, то наблюдаем, как в том же доме готовятся отметить день рождения сына, то присутствуем при резких объяснениях между родителями и не понимаем, что и почему нарушает семейную гармонию...
Современный зритель давным-давно видел и «Земляничную поляну», и «Восемь с половиной», и «Зеркало» - его не удивишь замедленным действием, расплывчатыми образами, вывернутой сюжетной логикой. Но в хорошем кино формальные приемы подчинены режиссерской концепции, передают авторское видение мира. В фильме «Фокстрот» весьма шаблонные режиссерские и операторские изыски «самоигральны»! Единственное их назначение – претенциозной «художественностью» трусливо завуалировать скудное сдержание, которое без этих украшений выстроилось бы в обычную для наших международных лауреатов банальную схему.
Нет в этой картине ничего общечеловеческого! Общечеловеческое - это любовь, смерть, семья, труд, конфликты между духовным и материальным, общим и индивидуальным. С библейских времен у евреев хватало «общечеловеческих» сюжетов, которыми заполнены лучшие музеи мира. Достаточно их и сегодня. В фильме же «Фокстрот» есть только нехорошие солдаты ЦАХАЛа, их плохие командиры, плохой отец солдата, есть подвергающиеся издевательствам арабы. Всё это стянуто белыми нитками пошлой надуманной «философии».
Если убрать из фильма красивости, то останется то же самооплевывание, которым в последние десятилетия заполнены израильская литература и изобразительное искусство, театр и кино! Мелодия фокстрота - это позывные армейской радиостанции. Солдаты на КПП ЦАХАЛа останавливают все арабские машины, чтобы поизощренней поиздеваться над их пассажирами. Когда они один раз срываются и расстреливают (?!) из автоматов безобидный экипаж очередного автомобиля, прибывает армейское начальство и цинично приказывает быстренько отправить жертв израильского беспредела вместе с машиной в отдаленный песчаный карьер и надежно засыпать. Это нам представитель «поэтического кинематографа» Маоз втюхивает после долгого судебного разбирательства по делу Азарьи! В Венеции, конечно, такую мерзость охотно приняли за чистую монету, за драму шекспировского размаха...
Актер Лиор Ашкенази раздраженно сказал о ругавшей «Фокстрот» Мири Регев, что если она не читала Чехова, то не может понять язык аллегорий и метафор. В ответ ему можно было бы сказать, что если он находит у реалиста, гения точной детали Чехова аллегории и метафоры, то извлек из его творчества не больше, чем министр культуры (метафорой у классика можно назвать разве что вишневый сад, а аллегорией – «Каштанку»).
В «Фокстроте» действительно есть несколько топорных метафор, которые с ультралевой истеричностью подталкивают зрителя к мысли об изначальной греховности сионизма, о тупике, в котором находится страна, о медленном сползании из этого тупика в катастрофу.
Отец солдата напрасно рядится в сознательного израильского гражданина. В юности он украл и продал ТАНАХ, спасенный его отцом из концлагеря, чтобы на выручку приобрести... порнографию. Вот такие национальные духовные ценности!
Фокстрот – символ тупика. Один из солдат танцует на КПП (какое кощунство!) и объясняет технику этого танца: «Шаг вперед, шаг в сторону, назад и вбок – куда ни пойдешь, всегда снова окажешься в начальной точке». Метафора...
Обреченность израильского милитаризма «зашифровывается» медленным перекашиванием списанного микро-автобуса, в котором сидят солдаты. Каждый день они пускают катиться по наклонной плоскости от стенки к стенке консервную банку и засекают время, которое неуклонно сокращается. Вообще-то куда проще выйти из развалюхи и сделать замеры линейкой.
Но, видимо, оккупанты опасаются нападения беззащитных арабских водителей, и к тому же эпизоды с банкой «экспрессивней».
К этим эпизодам надо добавить длинные планы, в которых видны только ноги солдат, шлепающих по грязи, – тоже многозначительная «метафора»!
В общем, складывается нехитрая смысловая цепочка: нет никакой духовной связи между танахическим Израилем и государством, провозглашенным в 1948 году, - первородный грех сионистского проекта затянул страну в трясину и грязь преступной оккупации – расплата за всё это будет неотвратимой и трагической...
Вот такой метафорический танец предлагает нам Шмулик Маоз. Тот, для кого высшая степень эстетической ценности – призы на европейских фестивалях, может яростно доказывать, что в «Фокстроте» нет никакой политики. Автор этих строк совершенно солидарен с Мири Регев в том, что страна не должна финансировать подобную продукцию из жалких средств Фонда развития кино.
Беда тех наших левых, которые разглагольствуют о свободе творчества, - не в недостатке патриотизма, а в слабости мозгов. Их кличи абстрактны и не учитывают простейшего обстоятельства: Израиль находится в состоянии войны – и не из-за своей агрессивности, а из-за кровожадности соседей.
Когда в состоянии судьбоносной войны находились СССР, США, Великобритания, там никому не пришло бы в голову ставить фильмы о жестокости своих солдат, о нехватке у них духовности. Такие «творческие задачи» ставят перед собой израильские кинематографисты, забывающие о своей истекающей кровью стране ради какого-нибудь «Золотого льва», который, между прочим, в свое время назывался «Кубком Муссолини»...
* * *
Яков Шаус
Персональный сайт